Скнилов
Так получилось, что я полюбил Львов почти с яслей.
Когда я только-только родился, моя бабушка отобрала меня у моих непутевых родителей и увезла во Львов.
Там я рос, жил и вникал до 6 лет. В основном вникал грамоте, и классической русской литературе.
Потом я поехал обратно в Черновцы учится. В Черновцах пошел в первый класс, зная наизусть несколько стихотворений Пушкина и таблицу умножения.
Да, таблицу умножения в 6 лет. Потому что моя бабушка была директором школы.
Когда родился мой брат (897 год,), он тоже был отобран у родителей и первые пару лет жизни провел у бабушки во Львове.
Мы ходили в школу в Черновцах, но на летние каникулы каждый год приезжали во Львов. Почти на три месяца.
Так было всегда. Каждый год.
Кроме того, мой дед был полковником авиации. Если точнее — вертолетчиком. Военным. Когда я был маленьким, он рассказывал иногда, как падал вместе с экипажем (и с вертолетом) несколько раз на вражеской территории. Сейчас я могу подозревать, что вражеской территорией была либо Ливия, либо какая другая Африка.
Но больше он молчал и одобрял мои начинания. Так я прочитал Хэмингуэя, смастерил телескоп из подручных материалов, изучил астрономию и постоянно удивлялся холостому времяпровождению сверстников (хотя меня к ним тянуло шо п**дец).
Кроме того, когда он перестал летать, выйдя на пенсию, он работал каким-то аппаратчиком в той же сфере. То есть каждое утро надевал зеленую форму (она осталась у меня до сих пор, классические рубашки и укороченные галстуки, погоны и кокарды) и ходил на територию львовского военного аэродрома сидеть в кабинете и переворачивать какие-то бумажки… Даже так он был счастлив, ведь вместо того, чтобы тупо греть ж*пу дома, он продолжал работать в той сфере, которой отдал свою жизнь.
Каждый год мы ходили на авиа-шоу в Скнилове. «Мы» — это я и дед, мой младший брат был еще слишком писюком, чтобы оценить звенящее превосходство летающей техники перед всей прочей, земно-водной… К 12 годам я прекрасно знал все модели как отечественных, так и зарубежных самолетов, вертолетов (особенно!), их ТТХ и возможности развития данной ветки военной промышленности в ближайшем будущем.
Потом, когда брат подрос до пред-пебуртатного возраста, мы стали ездить во Львов по очереди. Типа, чтобы не особо удивлять дедушку с бабушком внезапно возросшими запросами и собственным взглядом на устройство мира… Летом 2002 года во Львов поехал мой брат.
Тем летом я, несмотря на всяческие успехи в спорте и личной жизни, попал в сомнителную авантюру, в ходе которой мы с друзьями купили у почти умирающего чернушника целый пакет травы. В данном случае именно пакет — большой Boss-пакет, набитый кустами конопли, за всего лишь 30 тогдашних гривен. Скорее всего, этому чернишнику было очень, очень плохо и даже сраных 30 гривен вполне могли спасти его жизнь.
Тем не менее того пакета нам хватило почти на месяц, т.к. присушив его и измельчив, мы обнаружили почти целый стакан шмали, доставшийся нам почти даром. Никакого алгоритма употребления мы не стали выдумывать, да и зачем?
В один из таких дней — никакой работы, никаких социальных обязательств, только тренировки, зудящие тестостероном выезды на соревнования и постоянные сеансы курения конопли — я, укуренный в хлам, где-то в обед плюхнулся у друга дома на диван перед телевизором.
По всем каналам (кроме местных, тупых и не изменившихся до сегодняшнего дня) показывали какие-то падающие самолеты, мне сначала показалось это смешным, потом, оценив время (не прайм-тайм), я пригляделся и похолодел. Ведь именно там должен был быть мой брат и дед.
У курильщиков марихуаны есть такое понятие — «выпасть на измену», оно характерно либо для начинающих, либо для специфического совпадения обстоятельств, когда покуривший особенно расположен к паранойе. В то лихое время мы боялись только ментов и тренера, поэтому я четко осознал ситуацию, не «выпал», но очень сильно, очень сильно похолодел. Ведь для моего деда единственной причиной не-посещения могла быть только фатальная болезнь (а тогда он был еще ого-го как здоров) либо смерть.
Звонить во Львов можно было только соседям, так как у моих тогда телефона не было. Соседи взяли трубку и сказали, что мои не дома.
Я тогда еще подумал, ну дед, дед, но брат, б*ядь.
Обычно о таком не говорят, но я тогда именно так и подумал.
Через пару часов оказалось, что мой дед не получил (как обычно) приглашение на авиа-шоу (как оказалось, оно пришло не домой, а к нему на работу), обиделся на пи**расов из исполкома и решил не идти. Ну и внука с собой не брать.
Они смотрели на это побоище с балкона, там если с оптики, то все очень хорошо видно.
Я тогда на измену не выпал, но очень-очень испугался. Не за «всех», а за брата и деда в отдельности.
Дед год назад умер.
Падал там в своих Алжирах и Ливиях, рассказывал мне об этом, а я так подробностей у него и не узнал. Потому что все равно было. Вот он дед, да и к черту где он там чего.
А вот сейчас думаю, надо вот было.
Ну так обычно и думают и говорят. Не успели, все такое. Заняты были, не до этого.
А потом пшик и все.
Так получилось, что Львов я люблю с яслей,
и дед мой там живет,
и я, двенадцатилетний,
сижу там,
на улице Ефремова,
на восьмом этаже на балконе,
читаю Дюма «Две Дианы»,
а внизу сверстники
кричат мне
«Выходи!
Выходи!»
Когда я только-только родился, моя бабушка отобрала меня у моих непутевых родителей и увезла во Львов.
Там я рос, жил и вникал до 6 лет. В основном вникал грамоте, и классической русской литературе.
Потом я поехал обратно в Черновцы учится. В Черновцах пошел в первый класс, зная наизусть несколько стихотворений Пушкина и таблицу умножения.
Да, таблицу умножения в 6 лет. Потому что моя бабушка была директором школы.
Когда родился мой брат (897 год,), он тоже был отобран у родителей и первые пару лет жизни провел у бабушки во Львове.
Мы ходили в школу в Черновцах, но на летние каникулы каждый год приезжали во Львов. Почти на три месяца.
Так было всегда. Каждый год.
Кроме того, мой дед был полковником авиации. Если точнее — вертолетчиком. Военным. Когда я был маленьким, он рассказывал иногда, как падал вместе с экипажем (и с вертолетом) несколько раз на вражеской территории. Сейчас я могу подозревать, что вражеской территорией была либо Ливия, либо какая другая Африка.
Но больше он молчал и одобрял мои начинания. Так я прочитал Хэмингуэя, смастерил телескоп из подручных материалов, изучил астрономию и постоянно удивлялся холостому времяпровождению сверстников (хотя меня к ним тянуло шо п**дец).
Кроме того, когда он перестал летать, выйдя на пенсию, он работал каким-то аппаратчиком в той же сфере. То есть каждое утро надевал зеленую форму (она осталась у меня до сих пор, классические рубашки и укороченные галстуки, погоны и кокарды) и ходил на територию львовского военного аэродрома сидеть в кабинете и переворачивать какие-то бумажки… Даже так он был счастлив, ведь вместо того, чтобы тупо греть ж*пу дома, он продолжал работать в той сфере, которой отдал свою жизнь.
Каждый год мы ходили на авиа-шоу в Скнилове. «Мы» — это я и дед, мой младший брат был еще слишком писюком, чтобы оценить звенящее превосходство летающей техники перед всей прочей, земно-водной… К 12 годам я прекрасно знал все модели как отечественных, так и зарубежных самолетов, вертолетов (особенно!), их ТТХ и возможности развития данной ветки военной промышленности в ближайшем будущем.
Потом, когда брат подрос до пред-пебуртатного возраста, мы стали ездить во Львов по очереди. Типа, чтобы не особо удивлять дедушку с бабушком внезапно возросшими запросами и собственным взглядом на устройство мира… Летом 2002 года во Львов поехал мой брат.
Тем летом я, несмотря на всяческие успехи в спорте и личной жизни, попал в сомнителную авантюру, в ходе которой мы с друзьями купили у почти умирающего чернушника целый пакет травы. В данном случае именно пакет — большой Boss-пакет, набитый кустами конопли, за всего лишь 30 тогдашних гривен. Скорее всего, этому чернишнику было очень, очень плохо и даже сраных 30 гривен вполне могли спасти его жизнь.
Тем не менее того пакета нам хватило почти на месяц, т.к. присушив его и измельчив, мы обнаружили почти целый стакан шмали, доставшийся нам почти даром. Никакого алгоритма употребления мы не стали выдумывать, да и зачем?
В один из таких дней — никакой работы, никаких социальных обязательств, только тренировки, зудящие тестостероном выезды на соревнования и постоянные сеансы курения конопли — я, укуренный в хлам, где-то в обед плюхнулся у друга дома на диван перед телевизором.
По всем каналам (кроме местных, тупых и не изменившихся до сегодняшнего дня) показывали какие-то падающие самолеты, мне сначала показалось это смешным, потом, оценив время (не прайм-тайм), я пригляделся и похолодел. Ведь именно там должен был быть мой брат и дед.
У курильщиков марихуаны есть такое понятие — «выпасть на измену», оно характерно либо для начинающих, либо для специфического совпадения обстоятельств, когда покуривший особенно расположен к паранойе. В то лихое время мы боялись только ментов и тренера, поэтому я четко осознал ситуацию, не «выпал», но очень сильно, очень сильно похолодел. Ведь для моего деда единственной причиной не-посещения могла быть только фатальная болезнь (а тогда он был еще ого-го как здоров) либо смерть.
Звонить во Львов можно было только соседям, так как у моих тогда телефона не было. Соседи взяли трубку и сказали, что мои не дома.
Я тогда еще подумал, ну дед, дед, но брат, б*ядь.
Обычно о таком не говорят, но я тогда именно так и подумал.
Через пару часов оказалось, что мой дед не получил (как обычно) приглашение на авиа-шоу (как оказалось, оно пришло не домой, а к нему на работу), обиделся на пи**расов из исполкома и решил не идти. Ну и внука с собой не брать.
Они смотрели на это побоище с балкона, там если с оптики, то все очень хорошо видно.
Я тогда на измену не выпал, но очень-очень испугался. Не за «всех», а за брата и деда в отдельности.
Дед год назад умер.
Падал там в своих Алжирах и Ливиях, рассказывал мне об этом, а я так подробностей у него и не узнал. Потому что все равно было. Вот он дед, да и к черту где он там чего.
А вот сейчас думаю, надо вот было.
Ну так обычно и думают и говорят. Не успели, все такое. Заняты были, не до этого.
А потом пшик и все.
Так получилось, что Львов я люблю с яслей,
и дед мой там живет,
и я, двенадцатилетний,
сижу там,
на улице Ефремова,
на восьмом этаже на балконе,
читаю Дюма «Две Дианы»,
а внизу сверстники
кричат мне
«Выходи!
Выходи!»
6 коментарів